И ведь нет никакой возможности противодействовать ни подразделениям «spetsnaz», ни действиям парашютистов, ни местным маки, ни даже мальчишкам, вооруженным лишь гаечными ключами. Во Францию невозможно перебросить ни одного немецкого солдата, британцы и прочие европейцы ненадежны, а ренегаты из местных, которым некуда отступать, слишком трусливы и в большей степени озабочены сохранностью своей шкуры. Дополнительных контингентов немецких солдат, надежных во всех отношениях, Германии взято неоткуда, так как все людские ресурсы уже сожрал проклятый Восточный Фронт. Если на территории Рейха к обеспечению безопасности еще как-то возможно привлечь гитлерюгенд, фольксштурм, союз немецких девушек и прочие военизированные организации, то на оккупированных территориях у руководства сил безопасности нет даже и этого ресурса – а значит, разгул террора и бандитизма продолжится до самого конца. Но еще хуже то, что эти разрозненные оккупационные части не представляют никакого препятствия для армии вторжения. Девятый вал большевистского нашествия просто перехлестнет через них головы, разливаясь мутным потоком по территории Франции, радостно приветствуемый местным населением, немногочисленные помощники Третьего Рейха закачаются в петлях, и, что хуже всего, русские получат возможность нанести Германии удар в спину…

О, если бы он, фюрер, знал обо всем заранее, он оккупировал бы всю Францию еще в сороковом – и непременно убил бы французских недочеловеков всех до единого, чтобы русским солдатам пришлось бы сейчас продвигаться вперед по выжженной пустыне. Какая жалость, что он не отдал приказ убивать всех подряд еще тогда, когда Германия находилась на вершине своей силы… Сейчас, пожалуй, уже поздно проводить такую глобальную экзекуцию; значительная часть французского населения переживет ее в сельской местности, да и в крупных городах тоже будет трудно добиться стопроцентного успеха. В 1815 году сбежавший с Эльбы Наполеон при отсутствии сопротивления и при восторженном отношении местного населения прошел путь до Парижа примерно за двадцать дней. Русские войска движутся немного быстрее – и ко второй декаде июня, в третью годовщину вступления вермахта в Париж, вполне способны вступить в пределы бывшей французской столицы.

Но сейчас фюрер тупо смотрит в карту и не понимает, где можно взять войска, чтобы заткнуть ими образовавшуюся дыру на западе, в то время как на востоке явственно назревает новое наступление большевиков. И никто не может ему помочь: ни Кейтель, ни другие генералы, пока уцелевшие, из той блестящей команды, с которой он начинал эту войну. И самое главное, если даже удастся найти войска, собрав в один кулак фольксштурм, рабочие полки и фраубатальоны, совершенно непонятно, где должна пройти будущая линия обороны. Обороняться по Сене и Луаре уже поздно, к тому же русские обходят эти естественные оборонительные рубежи в верховьях. Маас тоже протекает вдоль направления вражеского наступления, а значит, следует ожидать, что войска противника будут продвигаться вдоль обоих ее берегов. Как это ни печально признать, но собирать войска придется на линии Западного вала[63], отводя их из Франции, Голландии, Бельгии, и одновременно перебрасывая с территории Рейха последние резервы. Он даже мысленно противится этой мере – ведь это значит, что придется отдать все плоды кампании сорокового года; но в противном случае придется потерять все. Передовые отряды подвижных русских частей пересекут неохраняемый Западный вал – так же, как в сорок первом году германские панцергруппы форсировали оставленные без охраны участки линии Сталина – и вот тогда наступит катастрофа: территория Рейха окажется перед русскими совершенно беззащитной.

Единственное условие, которое следует поставить перед войсками, отводимыми с территорий, населенными недочеловеками – убивать все живое и разрушать все, что возможно разрушить в разумные сроки, исходя из наличия ресурсов. Радость победителей должна быть омрачена огромным количеством жертв и всеобщими разрушениями. Это будет выжженная земля с уничтоженным или угнанным в Германию населением, разрушенными транспортными путями, промышленными предприятиями и жилыми домами… Было бы неплохо засыпать солью, то есть отравить тамошние поля, но, к сожалению, мощности германской химической промышленности не позволяют реализовать это даже в самом минимальном объеме. К тому же русские войска продвигаются на север очень быстро. На то, чтобы занять всю очищенную для них территорию, у них вряд ли уйдет больше месяца.

Большевики взяли у Гудериана идею панцергрупп и всего за год довели ее до совершенства. Их подвижные соединения быстрее, мощнее и сбалансированнее, чем германские панцерваффе, а главное, многочисленнее. Венгрия досталась им с той же легкостью, как переспевший плод, который сам падает в руки садовника. Теперь они грозятся проделать то же самое с провинцией Остмарк (Австрия), Протекторатом Богемии и Моравии, а также Генерал-Губернаторством. Судя по тому, что стальные челюсти русского наступления клацнули в полной пустоте, а венгерская армия под разлагающим влиянием католических священников распалась и капитулировала всего за несколько дней, после минимальной перегруппировки и подвоза припасов на этом же направлении вполне возможно следующее наступление – на этот раз на Вену, Прагу и Варшаву. Настоящие резервы (все, что еще осталось), тяжелые панцербатальоны, а также последние укомплектованные по штату дивизии необходимо бросить на Восточный фронт – именно там в самое ближайшее время разгорится решающая битва с большевизмом. Пока еще есть надежда на получение помощи свыше, необходимо как можно дольше сдерживать вражеский натиск, не прекращая практику жертвоприношений истинному арийскому Богу. Он, Гитлер, готов утопить в крови всю Германию, лишь бы разверзлись небеса и Легионы Ада вступили в решающую битву с недочеловеками.

31 мая 1943 года, 14:05. Рим, Ватикан, Апостольский дворец, Папские апартаменты.

Комиссар госбезопасности 3-го ранга Нина Викторовна Антонова.

Получив приглашение прибыть в Рим для участия в одной важной церемонии, я поначалу хотела было отписаться важностью текущих дел и проигнорировать это послание. Дело в том, что еще в конце апреля меня проинформировали, что папа Пий принял решение за заслуги в спасении Католической Церкви от гонений и разорения произвести меня в Дамы Большого Креста Ордена Святого Гроба Господнего Иерусалимского. Ну принял и принял, а я-то тут причем? Никаких особых заслуг я за собой не чувствовала, просто старалась хорошо делать свое дело и поэтому приглашение решила проманкировать. Тем более в Ватикане я побывать успела и с Папой уже раз встречалась. Не хочется мне что-то в этот клуб по интересам, предназначенный для конституционных монархов и разного рода стареющих знаменитостей…